Черубина де Габриак

Избранные стихотворения
1905—1910 годов

 

«Схоронили сказку у прибрежья моря…» «Душа, как инфанты…» Пародии Май М. Кузмину      I. «Шуршали сестры…»     II. «Что Вы предпочитаете: шабли…» Из Сологуба Из А Блока «В нежданно рассказанной сказке…» «"Когда выпадет снег", — ты сказал и коснулся тревожно…» «Мое сердце — словно чаша…» «Вы на полу, а я на стуле…» Дом № 47 «Ты помнишь высокое небо из звезд?..» «Ветви тонких берез так упруги и гибки…» «Крест на белом перекрестке…» «Ты помнишь старый сад, где ты сказал впервые…» «Уснул печальный день; там за окном — весна…» Триолеты Lumen coeli, sancta rosa! «Когда томилась я от жажды…» «В очаге под грудой пепла…» «Тихо звезды горят. Все уснуло в снегу…» Г. фон Гюнтеру «Увеличились у Лили шансы…» Ответ на сонет Н. Гумилева «Твои цветы... цветы от друга…» Конец «В глубоких бороздах ладони…» Портрет графини С. Толстой Сонет («Сияли облака оттенка роз и чая…») Испанский знак «Она ступает без усилья…» «Серый сумрак бесприютней…» Канцона «Оделся Аден весь зелеными ветвями…» Моей одной САВОНАРОЛА «Парк исполнен лени…» «Ты в зеркало смотри…» Lumen coeli, sancta rosa!

Слава моя не стареет, Лук мой крепок в руке моей. Внимали мне, и ожидали, И безмолвствовали... (Книга Иова, 29; 20-21) Смерть и Время царят на земле. Ты владыками их не зови. Все, кружась, исчезает во мгле. Неподвижно лишь Солнце Любви. Владимир Соловьев.

========== Схоронили сказку у прибрежья моря В чистом, золотистом тающем песке... Схоронили сказку у прибрежья моря Вдалеке... И могилу сказки скоро смоют волны Поцелуем нежным, тихим, как во сне... И могилу сказки скоро смоют волны В глубине... Больно, больно плакать над могилой сказки, Потому что сердце умирает в ней... Больно, больно плакать над могилой сказки, Не своей... 1906-1909

========== Душа, как инфанты Поблекший портрет... В короне брильянты, А счастья все нет! Склоненные гранды, Почтительный свет... Огни и гирлянды, А принца все нет! Шлют сватов с Востока, И нужен ответ... А сердце далеко, А принца все нет!.. Душа, как инфанта Изысканных лет... Есть капля таланта, А счастья все нет!.. 1906

ПАРОДИИ Май Здесь по камням стучат извозчики, В окошке женщины поют. В квартирах спрятались разносчики, По небу облака плывут... И в этот вечер серо-матовый, Когда часы на школе бьют, В окне блистает глаз агатовый, И дико женщины поют. О страсти и плаще разорванном, О поцелуях красных уст. И песней начатой, оборванной Так странен крик, а вечер пуст. 8 мая 1907

М. Кузмину I Шуршали сестры... Облака так пестры. На рояли — братья, Открой для них объятья. Мышь скрипит под полом. Ты мне дорог и в виде голом.

II Что Вы предпочитаете: шабли Или сан-жюльен или нюи. Войдут лакеи — Рубь не жалею, И дам швейцару Пятачков с пару. В тихий вечер марта Пойдем слушать Моцарта. Дома сестры и братья. Открой же мне объятья! Октябрь, 1907

Из Сологуба Целуйте без мамаши Вы милых дев, Широкие гамаши На них надев. Целуйте без супруга Вы милых жен, — Почетный титул друга Вам заслужен. Целуйте осторожно Вы матерей... И, ежели возможно, То без детей. 1907

Из А. Блока Я насадил свой светлый рай И оградил высоким тыном, И за ограду невзначай Приходит мать за керосином. «Сын милый, где ты?» Тишина. Над частым тыном солнце греет. — «Меня никто не пожалеет, Я с керосином здесь одна». И медленно обходит мать Мои сады, мои заветы. — «Ведь пережарятся котлеты. Пора белье мне выжимать!» Все тихо. Знает ли она, Что сердце зреет за оградой, И что котлет тому не надо, Кто выпил райского вина. 1907

========== В нежданно рассказанной сказке Вдруг вспыхнула розами даль. Но сердце при первой же ласке Разбилось, как хрупкий хрусталь. И бедного сердца осколки Такими колючими стали, Как будто от острой иголки, От каждой печали Сочатся по капелькам кровью, И все вспоминается вновь... Зовут это люди любовью... Какая смешная любовь! Париж, 1907

========== "Когда выпадет снег", — ты сказал и коснулся тревожно Моих губ, заглушив поцелуем слова. Значит, счастье — не сон. Оно здесь. Оно будет возможно, Когда выпадет снег. Когда выпадет снег. А пока пусть во взоре томящем Затаится, замолкнет ненужный порыв. Мой любимый! Все будет жемчужно-блестящим, Когда выпадет снег. Когда выпадет снег, и как будто опустятся ниже Голубые края голубых облаков, — И я стану тебе, может быть, и дороже, и ближе, Когда выпадет снег. Париж, 1907

========== Мое сердце — словно чаша Горького вина, Оттого, что встреча наша Не полна. Я на всех путях сбирала Для тебя цветы, Но цветы мои так мало Видишь ты. И венок, венок мой бедный Ты уж сам порви! Посмотри, какой он бледный Без любви. Надломилось, полно кровью Сердце, как стекло. Все оно одной любовью Истекло. Париж, 1907

========== Вы на полу, а я на стуле. О, к Вам приблизится могу ли? И если я и сяду ниже, Скажите, буду ль я Вам ближе? И если Вас я поцелую, Скажите, что тем заслужу я? И если Вас обнять посмею, Скажите, будет ли мне в шею? И если обниму Вас с лаской, То не окончится ль все таской? Вы на полу. Я все на стуле. О, к Вам приблизится дерзнули? 1907

ДОМ № 47 посвящ. Майе Вы не знали, не знали, куда Вы ходили, Для чего Вы иззябли, измокли. Вас не даром по улицам долго водили, И не даром здесь пестрые стекла. И не даром у матери черные очи, И на плечи вуаль ниспадает, И не даром так сумрачен дом до полночи, А потом в нем огни зажигают. Не случайно у дочери серое платье, Ее шея гола не случайно, И не даром в ее разметавшись кровати, Непонятные видятся тайны. У другой не случайно расчесаны косы И надменна закрытая шея. Белым днем пусть молчат огневые вопрос! Ночью ты к ней приди пламенея. Вы не знали, не знали, что может случиться, Чистоты Вы не ждали потери. Скоро, скоро зловещий огонь загорится И закроют тяжелые двери. 1907-1908

========== Ты помнишь высокое небо из звезд? Ты помнишь, ты знаешь, откуда, — Ты помнишь, как мы прочитали средь звезд Закон нашей встречи, как чудо? И шли века... С другими рядом Я шла в пыли слепых дорог, Я не смотрела на Восток И не искала в небе взглядом Звезду, твою звезду. И шли века... Ты был далеко, — Глаза не видели от слез, — Но в сердце вместе с болью рос Завет любви, завет Востока. Иду к тебе, иду! Не бойся земли, утонувшей в снегу, — То белый узор на невесте! И белые звезды кружатся в снегу, И звезды спустились. Мы вместе! 1908

========== Ветви тонких берез так упруги и гибки В ноябре, когда лес без одежд!.. Ты к нему приходи без весенней улыбки, Без ненужных весенних надежд. Много желтых и ярко-пурпуровых пятен Создала, облетая, листва... Шорох ветра в ветвях обнаженных не внятен, И, желтея, угасла трава. Но осенние яркие перья заката Мне дороже, чем лес в серебре... Почему мое сердце бывает крылато Лишь в холодном и злом ноябре? Финляндия, 1908, октябрь.

========== Крест на белом перекрестке Сказочных дорог. Рассыпает иней блестки У Христовых ног. Смотрит ласково Распятый На сугроб, где белый Пан Лижет, грустный и мохнатый, Язвы Божьих ран. Петербург, 1908

========== Ты помнишь старый сад, где ты сказал впервые Мне про любовь свою в июльский светлый день, И ветви нежных лип, и сосны молодые Бросали на песок прерывистую тень. То был лишь миг один, и скоро он промчался. Ты руку взял мою, — мы шли с тобой вдвоем, — И день, июльский день, нам нежно улыбался, И были мы одни, — ты в сердце был моем. Ты помнишь старый сад, теперь цветет он снова, Как некогда он цвел для нас в блаженном сне, — Но тех забытых слов, слов счастия былого Ты не повторишь мне.

========== Уснул печальный день; там за окном — весна, Шаги ее опять раздались в тишине; Я слышу как она стучится у окна И просится ко мне. Последний нынче раз ко мне она пришла, — Моя душа больна мучительной тоской, А комнаты моей немая тишина Повисла надо мной. Она мне говорит, что я давно мертва, Что мне не возвратить минувшие года, И что в душе моей весенние слова Безгласны навсегда. И не уйдет печаль из потускневших глаз... Тревожную рукой стучит ко мне весна, — О, пусть она пришла уже в последний раз, Мне не открыть окна.

ТРИОЛЕТЫ Мне тоскливо и грустно от света весны, И весь день мое сердце болит; Хоть пушистые вербы тонки и нежны, Мне тоскливо и грустно от света весны, И слезами усталые очи полны, И от муки мой голос дрожит, — Мне тоскливо и грустно от света весны, И весь день мое сердце болит. Ароматной, прозрачной, душистой весной Мое сердце сковала печаль; Мое сердце подернулось дымкой густой, — Ароматной, прозрачной, душистой весной, И за этою серой прозрачной фатой Не видна мне встающая даль... Ароматной, прозрачной, душистой весной Мое сердце сковала печаль. И бледны и смешны мои стали мечты При лучах золотистого дня, — Для них дали весенние слишком чисты, И бледны и смешны мои стали мечты, И увяли они, как зимою цветы, И замолкнули песни, звеня, — И бледны и смешны мои стали мечты При лучах золотистого дня.

Lumen coeli, sancta rosa!* Иерихонская роза цветет только раз, Но не все ее видят цветенье: Ее чудо открыто для набожных глаз, Для сердец, перешедших сомненье. Когда сделал Господь человека земли Сопричастником жизни всемирной, Эту розу волхвы в Вифлеем принесли Вместе с ладаном, златом и смирной. С той поры в декабре, когда ночь зажжена Немерцающим светом Христовым, Распускается пламенным цветом она, Но молитвенным цветом-лиловым... И с утра неотступная радость во мне: Если б чудо свершилось сегодня! Если б сердце сгорело в нетленном огне До конца, словно роза Господня! До 1910 * Свет небес, святая роза! (лат.)

========== Когда томилась я от жажды, Ты воду претворил в вино, — Но чудо, бывшее однажды, Опять свершить нам не дано. Твое вино не опьяняло, Но горечь мук таилась в нем, И цвет его был цвет опала — Ты напоил меня огнем! 1909

========== В очаге под грудой пепла Пляшут огоньки... Ты от горьких слез ослепла, Дыма и тоски. За окном холодной кухни Плачет серый лес... Пламя синее, не тухни! Близок час чудес! Старой феи, доброй крестной, Вечна ворожба — Разгадается несносной Жизни злой судьба. В замке снова блещут залы, — Принц вернется вновь! Губы — красные кораллы, А в глазах — любовь. Этой ночью — все надежды Ты сожги дотла! Утром — рваные одежды, В очаге — зола... Вместо белых коней — мыши, Мокрый, серый лес... Но сейчас — не надо, тише! Близок час чудес! 1909

========== Тихо звезды горят. Все уснуло в снегу. Спят деревья в одежде блестящей, В этот вечер тебя я забыть не могу И полна я тоскою щемящей. Не осталося грез, мне создавших весну, Они вместе с тобою далеко, Ты ушла, меня в горе оставив одну, Но в душе к тебе нету упрека. Только сердце мне давит, как камень, печаль, И давно я тоскою томима, Мне весны устаревшей мучительно жаль, Жаль мне счастья, прошедшего мимо. И в окно заглянул бледный луч серебра, Спят деревья в блестящем уборе... Позови же меня, дорогая сестра, Мне одной непосильное горе.

Г. ФОН ГЮНТЕРУ Дымом в сердце расстелился ладан, И вручили обруча мне два. Ах, пока жива, будет ли запрет их мной разгадан? Обручем одним из двух старинным Я сковала левой кисть руки. Темные венки суждены избранным, но безвинным. Кто несет осенние опалы На руке, как золотистый луч, — Тот отдаст мне ключ. тот введет под гулкие порталы. Обруч мой серебряный, зловещий, — Мой второй, запретный, — дам ему... Скоро ли пойму, был ли ему слышен голос вещий? Близок ли тот день, когда мы снова Наши обручи звено в звено замкнем И когда огнем напишу я радостное слово? Петербург, 1909

========== Увеличились у Лили шансы В Академии поэтической. Ах, ведь раньше мечтой экзотической Наполнял Гумилев свои стансы. Но мелодьей теперь эротичной Зазвучали немецки романсы, — Ах, нашел он ее симпатичной. И она оценила Ганса. Не боясь, он танцует на кратере, Посылает он ей телеграммы! «Уезжайте ко мне Вы от матери!» А у матери в сердце драмы. Напоив ее «белой сиренью», Он пророчит ей яркую славу. Двадцать галстухов падают тенью. «Уезжаю сегодня в Митаву.» 29 ноября 1909

ОТВЕТ НА СОНЕТ Н. ГУМИЛЕВА Закрыли путь к некошенным лугам Темничные, незыблемые стены; Не видеть мне морских опалов пены, Не мять полей моим больным ногам. За окнами не слышать птичий гам, Как мелкий дождь все дни без перемены, Моя душа израненной гиены Тоскует по нездешним вечерам. По вечерам, когда поет Жар-птица Сиянием весь воздух распаля, Когда душа от счастия томится, Когда во мгле сквозь темные поля, Как дикая степная кобылица, От радости вздыхает вся земля... Петербург, 1909, апрель.

========== С. Маковскому Твои цветы... цветы от друга, Моей Испании цветы. Я их замкну чертою круга Моей безрадостной мечты. Заворожу печальным взглядом Двенадцать огненных гвоздик, Чтоб предо мною с ними рядом Из мрака образ твой возник. И я скажу... но нет, не надо,- Ведь я не знаю тихих слов. И в этот миг я только рада Молчанью ласковых цветов. Коктебель, 1909

КОНЕЦ С. Маковскому Милый рыцарь Дамы Черной, Вы несли цветы учтиво, Власти призрака покорный, Вы склонялись молчаливо. Храбрый рыцарь! Вы дерзнули Приподнять вуаль мой шпагой... Гордый мой венец согнули Перед дерзкою отвагой. Бедный рыцарь! Нет отгадки, Ухожу незримой в дали- Удержали вы в перчатке Только край моей вуали. Коктебель, 1909

========== В глубоких бороздах ладони Читаю жизни письмена: В них путь к Мистической Короне И плоти мертвой глубина. В кольце зловещего Сатурна С моей судьбой сплелась любовь... Какой уронит жребий урна? Какой стрелой зажжется кровь? Падет ли алою росою, Земным огнем спалив уста? Иль ляжет белой полосою Под знаком Розы и Креста? Коктебель, 1909

ПОРТРЕТ ГРАФИНИ С. ТОЛСТОЙ Она задумалась. За парусом фелуки Следят ее глаза сквозь завесы ресниц. И подняты наверх сверкающие руки, Как крылья легких птиц. Она пришла из моря, где кораллы Раскинулись на дне, как пламя от костра. И губы у нес еще так влажно-алы, И пеною морской пропитана чадра. И цвет ее одежд синее цвета моря, В ее чертах сокрыт его глубин родник. Она сейчас уйдет, волнам мечтою вторя, Она пришла на миг. Коктебель, 1909

СОНЕТ Графу А. Н. Толстому Сияли облака оттенка роз и чая, Спустилась мягко шаль с усталого плеча На влажный шелк травы, склонившись у ключа, Всю нить моей мечты до боли истончая, Читала я одна, часов не замечая. А солнце пламенем последнего луча Огнисто-яркий сноп рубинов расточа, Спустилось, заревом осенний день венчая. И пела нежные и тонкие слова Мне снова каждая поблекшая страница, В тумане вечера воссоздавая лица Тех, чьих венков уж нет, но чья любовь жива... И для меня одной звучали и старом парке Сонеты строгие Ронсара и Петрарки.

ИСПАНСКИЙ ЗНАК Он поклонился ей приветно, Она ж не поклонилась, — нет, Но знак испанский незаметный Она дала — графиня Z. (А рядом с нею был Фернандо, Испанский юный атташе, Кругом амуры и гирлянды, И в них графиня — вся cache.* Она смотрела sin miedo**, И как всегда был дерзок он. Недаром же в квартире деда Звучал нередко телефон. Ах, голос на нее похожий! На Черубину Габриак. И так в партер из темной ложи Графиня Z, что с нею схожа, Ему дала испанский знак. Ноябрь 1909 * Спрятанная (фр.). ** Без страха (исп.).

========== Она ступает без усилья, Она неслышна, как гроза, У ней серебряные крылья И темно-серые глаза. Ее любовь неотвратима, В ее касаньях — свежесть сна, И, проходя с другими мимо, Меня отметила она. Не преступлю и не забуду! Я буду неотступно ждать, Чтоб смерти радостному чуду Цветы сладчайшие отдать. Петербург, 1909

========== Серый сумрак бесприютней, Сердце — горче. Я одна. Я одна с испанской лютней У окна. Каплют капли, бьют куранты, Вянут розы на столах. Бледный лик больной инфанты В зеркалах. Отзвук песенки толедской Мне поет из темноты Голос нежный, голос детский... Где же ты? Книг ненужных фолианты, Ветви парка на стекле... Бледный лик больной инфанты В серой мгле. Коктебель, 1909

КАНЦОНА Ах, лик вернейшего из рыцарей Амура Не создали мне ни певцы Прованса, Ни Франции бароны, И голос трубадура Не рассказал в мелодии романса, Кто бога стрел всех строже чтил законы, Кто знал любви уклоны! Ах, все почти грешили перед богом, Прося его о многом, Ища наград своей любви за что-то... Но был один — он, страстью пламенея, Сам создал сновиденья, Он никогда не ведал искушенья! И лик любви — есть образ Дон Кихота, И лик мечты — есть образ Дульцинеи. Петербург, 1910

========== Л. П. Брюлловой Оделся Аден весь зелеными ветвями. Для милой Франции окончена печаль; Сегодня отдала ей голубая даль Любимых сыновей, не сломленных врагами. Суровые идут, закованные в сталь, Бароны Франции блестящими рядами, И помнят их сердца за медными щитами И пьяный бред побед, и грустный Ронсеваль. Средь радостной толпы у светлого дворца Стоит красавица близ мраморного входа, То-гордость Франции — задумчивая Ода. Но алый сок гранат сбежал с ее лица, Упала на песок зеленая гирлянда... Меж пэров Франции нет рыцаря Роланда. Петербург, 1910

МОЕЙ ОДНОЙ Л. П. Брюлловой Есть два креста — то два креста печали, Из семигранных горных хрусталей. Один из них и ярче, и алей, А на другом лучи гореть устали. Один из них в оправе темной стали, И в серебре — другой. О, если можешь, слей Два голоса в душе твоей смелей, Пока еще они не отзвучали. Пусть бледные лучи приимут страсть, И алый блеск коснется белых лилий; Пусть на твоем пути не будет вех. Когда берем, как тяжкий подвиг, грех, Мы от него отымем этим власть, — Мы два креста в один чудесно слили. Петербург, День "Всех мертвых", 2 ноября 1910

САВОНАРОЛА Его египетские губы Замкнули древние мечты, И повелительны и грубы Лица жестокого черты. И цвета синих виноградин Огонь его тяжелых глаз, Он в темноте глубоких впадин Истлел, померк, но не погас. В нем правый гнев рокочет глухо, И жечь сердца ему дано: На нем клеймо Святого Духа — Тонзуры белое пятно... Мне сладко, силой силу меря, Заставить жить его уста И в беспощадном лике зверя Провидеть грозный лик Христа.

==========   Парк исполнен лени, уронили тени белые сирени в бреду. На скамье из дерна жду тебя покорно. Пруд дробит узорно звезду... Долго ждать не ново, ты не сдержишь слова... Все же завтра снова приду. 1910

========== Ты в зеркало смотри, смотри, не отрываясь, там не твои черты, там в зеркале живая, другая ты. ...Молчи, не говори... Смотри, смотри, частицы зла и страха, сверкающая ложь твой образ создали из праха, и ты живешь. И ты живешь, не шевелись и слушай: там в зеркале, на дне — подводный сад, жемчужные цветы... О, не гляди назад, здесь дни твои пусты, здесь все твое разрушат, ты в зеркале живи. Здесь только ложь, здесь только призрак плоти, на миг зажжет алмазы в водомете случайный луч... Любовь. — Здесь нет любви, не мучь себя, не мучь, смотри не отрываясь, ты в зеркале — живая, не здесь...

Lumen coeli, sancta rosa!* Иерихонская роза цветет только раз, Но не все ее видят цветенье: Ее чудо открыто для набожных глаз, Для сердец, перешедших сомненье. Когда сделал Господь человека земли Сопричастником жизни всемирной, Эту розу волхвы в Вифлеем принесли Вместе с ладаном, златом и смирной. С той поры в декабре, когда ночь зажжена Немерцающим светом Христовым, Распускается пламенным цветом она, Но молитвенным цветом-лиловым... И с утра неотступная радость во мне: Если б чудо свершилось сегодня! Если б сердце сгорело в нетленном огне До конца, словно роза Господня! До 1910 * Свет небес, святая роза! (лат.)

Комментарии

Стихи Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Васильевой) при жизни, практически, не публиковались. Под именем Черубины де Габриак было опубликовано 25 стихотворений в журнале «Аполлон»: 12 в № 2 за 1909 год, с. 3-9; 13 — в №10 за 1910 год с. 3-14. Потом эти стихотворения периодически перепечатывались в других журналах, скорее всего без ведома автора. (Журнал журналов 1916 №49, ноябрь стр.6; Чтец-декламатор 1912, т.4, изд. 2, Киев С.746-747).

Под своим именем она опубликовала только несколько стихотворений: «Встреча» («Аполлон», 1910, №10, С. 15); «Всем мертвым» («Зилант» 1913, Казань, С. 64).

В 1926 году в московском издательстве «Узел» был подготовлен к печати сборник Е. Васильевой «Вереск». В «Вереск» вошло 27 стихотворений. Но в связи с разгоном антропософского общества и арестом его членов сборник из печати не вышел. В дальнейшем имя поэтессы было забыто.

Но в последнее десятилетие стихотворения Дмитриевой неизменно включались в поэтические антологии. (См., например:

«Серебряный век. Петербургская поэзия конца 19 — начала 20 в.» Лениздат, 1991;

«Русская поэзия Серебряного века. 1890-1917», М., «Наука», 1993;

M. Л. Гаспаров. Русские стихи 1890-х-1925-х годов в комментариях. Москва «Высшая школа» 1993.)

Несколько больших подборок вышло в журналах:

Гумилевские чтения, Wiener slawistischer almanach, Sonderband 15,1984, с. 108-120; Стихотворения 1909-1925 гг.;

Новый мир № 12, с. 132-170, Глоцер В. «Две вещи в мире для меня были самыми святыми: стихи и любовь»;

Руссская литература. 1988 №4, с. 200-205, Грякалова, Н., Стихотворения Е. И. Васильевой, посвященные Ю. К. Щуцкому;

Радуга, 1991, № 3, с. 107-109, Куприянов И., Знаки судьбы.

Единственный сборник стихов Е.И. Дмитриевой (Черубина де Габриак. Автобиография. Избранные стихотворения. М., «Молодая гвардия», 1989), к сожалению, изобилует неточностями и неполон.

Многое из творческого наследия Дмитриевой погибло при переездах и обысках. Но, благодаря Е. Я. Архиппову, большинство ее стихов сохранилось. В 1928 г. Архиппов составил машинописный сборник стихов Е. И. Васильевой. Он хранится в РГАЛИ (ф.1458, оп. 1. ед. хр. 102). Там же хранится и так называемая «Синяя тетрадь» — рукописный сборник стихов Е. И. Васильевой с полным текстом «Домика под грушевым деревом» (ф.1458, оп. 2, ед. хр. 11). В РГБ хранится рукописная тетрадь стихов Е. И. Васильевой с Автобиографией — часть написана рукой Архиппова. (ф.743, к 13, ед.хр.2, л. 102). Часть стихов цитируется в письмах к М. Волошину (ИРЛИ, ф. 562. оп. 3, ед.хр. 317 — 320), А. Петровой (ИРЛИ, ф. 562, оп. 6. Ед. хр. 22), Е. Архиппову (РГАЛИ ф.1458.оп.2.ед.хр.22).

При составлении данного сборника использовались все доступные материалы.

Первый эпиграф был поставлен Е. И. Васильевой к общему рукописному собранию ее стихотворений, второй — из стихотворения В. Соловьева «Бедный друг, истомил тебя путь», — к книге «Вереск».

Стихотворения 1906-1910 гг.

Май — пародия на «Незнакомку» А. Блока.

«Когда выпадет снег», — ты сказал и коснулся тревожно...» — Это стихотворение, как и стихотворение «Мое сердце — словно чаша...» обращено к Николаю Степановичу Гумилеву (1886—1921), с которым Черубина де Габриак встретилась в Париже в 1907 году. О первой и последующих встречах с Гумилевым см. «Исповедь» Черубины де Габриак (Новый мир. С. 159—161), а также поэтическое воспоминание в стихотворении «Памяти Анатолия Гранта». Как указывает И. Куприянов, форма этого стихотворения повторяет форму стихотворения Сюлли Прюдома «Когда б я богом стал...» (Радуга. Киев. 1991, № 3. С. 107).

Дом №47 — посвящено М. Звягиной.

«Ты помнишь высокое небо из звезд?..» — посвящено М. Волошину.

«Крест на белом перекрестке...» — Публ. впервые по машинописному экземпляру из собрания М. А. Торбин (Дом-музей Марины Цветаевой, Москва). Пан — в греческой мифологии бог плодородия, покровитель скотоводства, полей и лесов (в римской мифологии — Фавн). В этом стихотворении, безусловно, обращает на себя внимание соединение в одном сюжете образов христианского Бога и языческого божества.

Г. фон Гюнтеру — Гюнтер Иоганнес Фердинанд фон (1886—1973) — немецкий писатель и поэт, переводчик, друг Р. М. Рильке. В 1908—1914 годах жил в Петербурге, участвовал в «Ивановских средах», состоял членом Академии стиха, созданной при редакции журнала «Аполлон». В 1909—1913 годах заведовал немецким отделом журнала «Аполлон». Весной 1914 года вернулся в Германию. Гюнтер сыграл определенную роль в отношениях Черубины и Н. Гумилева (см. об этом в воспоминаниях М. А. Волошина «История Черубины»: Волошин М. А. — Избранное. Стихотворения. Воспоминания. Переписка/Сост., подгот. текста, коммент. 3. Давыдова, В. Купченко. Минск, 1993. С. 195). В своих воспоминаниях «Ein leben in Ostwind» («Жизнь под восточным ветром») (Munchen, 1969. S. 284 — 300) Гюнтер дает собственную трактовку событий, связанных с Черубиной де Габриак.

В комментируемом стихотворении не случайно использован мистический мотив двух обручей: по свидетельству Волошина, Гюнтер «забавлялся оккультизмом» и, следовательно, в какой-то степени был причастен к мистическому знанию.

«Твои цветы... цветы от друга...»  — Публ. впервые по СбА. Маковский Сергей Константинович (1878—1962) — поэт, художественный критик, редактор и издатель журнала «Аполлон», с которым состояла в переписке Черубина де Габриак.

О роли Маковского в мистификации см.: Волошин М. А. История Черубины; статью Давыдова 3. Д. и Купченко В. П. «Максимилиан Волошин. Рассказ о Черубине де Габриак» (Памятники культуры. Новые открытия. 1988. Л., 1989); а также воспоминания самого Маковского (Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1955. С. 335-358).

Стихотворение написано, вероятно, в ответ на полученный Черубиной от Маковского букет цветов. О том, что Маковский имел обыкновение посылать ей цветы, свидетельствует Волошин в «Истории Черубины» (стихотворение «Цветы» также было написано по аналогичному поводу). Моей Испании цветы — католические и испанские мотивы — одни из главных в стихах Черубины, отправленных в «Аполлон» и составивших ту легенду об их авторе, которую Маковский принимал за истину. Как вспоминал Волошин, Маковский сам «предложил» Черубине одну из деталей ее биографии, а именно, что она воспитывалась в монастыре в Толедо.

Конец — Под «концом» в данном случае подразумевается, видимо, окончание мистификации в laquo;Аполлоне» и конец тех призрачных и странных отношений, которые существовали между героиней мистификации и Маковским. Время разоблачения Черубины — конец ноября 1909 г., — это можно свидетельствовать на основании косвенных обстоятельств, упоминаемых в письмах Черубины к Волошину (ИРЛИ. Ф. 562, on. 3, ед. хр. 318), а также на основании фотокопии визитной карточки, посланной Черубиной Вяч. Иванову, на «Башне» которого она часто бывала. Вот ее текст: «21.XI.<19>09. СПб. Мне очень жаль, Вячеслав Иванович, что после всего происшедшего я не могу бывать в Вашем доме. Но думаю, что Вы не будете жалеть об этом. Елиз<авета> Дмитриева» (Собрание М. А. Торбин. Дом-музей Марины Цветаевой, Москва). В этой записке не сказано прямо о причине, по которой поэтесса не может посещать больше «Башню», но все известные обстоятельства вряд ли заставляют в этом сомневаться. Однако реальные отношения Черубины и Маковского все-таки не закончились с завершением мистификации: они общались, а в письме от 10 января 1910 года Черубина пишет Волошину, что читала Маковскому стихи М. Моравской, поэзией которой увлекся в это время Волошин, а через него — и сама Черубина. Она даже предполагала, что именно Моравская отныне (с окончанием мистификации) будет играть блестящую роль «королевы» русской поэзии, которую играла Черубина.

Варианты в СбА и указанные в СбА: ст. 4 — «склонились», ст. 7 — laquo;пригнули», ст. 10 — «отхожу».

«В глубоких бороздах ладони...» — Публ. впервые по СбА. Тема хиромантии, прямо или косвенно, не раз появляется в стихах Черубины (см. «Золотая ветвь», пример косвенного ее использования — «Уж много кто разгадывал...», с. 511). Здесь же обыгрывается принятое в хиромантии значение линии Сатурна на ладони как линии рока, судьбы.

Портрет графини С. Толстой — Толстая (Дымшиц) Софья Исааковна (1889 — 1963) — художница, вторая жена А. Н. Толстого. Летом 1909 года в Коктебеле, у Волошина, Черубина много общалась с Толстыми, тогда и были созданы стихи, посвященные им (см. также следующее стихотворение). Комментируемое стихотворение, в частности, было написано для поэтического конкурса, в котором, кроме Черубины, участвовали также А. Толстой, М. Волошин и др. С. И. Дымшиц-Толстая вспоминала: «Они заставили меня облачиться в синее платье, надеть на голову серебристую повязку и «позировать» им, полулежа на фоне моря и голубых гор» (Радуга. Киев, 1981, № 6. С. 175). Фелука (фелюга) — небольшое парусное беспалубное судно на южных морях. 

Софья Дымшиц-Толстая в синем платье полулежала на фоне моря и гор, а поэты (Волошин, Гумилев, Дмитриева и Толстой) писали ее поэтический портрет. Лучшим было признано стихотворение А. Толстого.

Сонет («Сияли облака оттенка роз и чая...») — Впервые: Остров. 1909, № 2 (см. публикацию этого номера журнала «Остров» в изд.: Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография/Сост. М. Д. Эльзон, Н. А. Грознова. СПб., 1994. С. 335). В «Острове» вариант ст. 9: «И пела тонкие и нежные слова». Толстой Алексей Николаевич (1882/83 — 1945) — писатель. Ронсар Пьер де (1524 — 1585) — французский поэт, глава «Плеяды». Петрарка Франческо (1304 — 1374) — итальянский поэт. Сонеты строгие — сонеты, характерные для творчества Ронсара и Петрарки, можно считать классическими по форме: два катрена, два терцета, особый характер рифмовки. Очевидно, что у Черубины де Габриак речь идет, в частности, о «Сонетах к Елене» Ронсара и о «Книге песен» (сонетах к Лауре) Петрарки. Комментируемый сонет Черубины не соответствует строгой классической форме Ронсара и Петрарки.

Испанский знак — по свидетельству современников, Лиля Дмитриева зло высмеивала всеобщее увлечение Черубиной де Габриак. Существовала серия ее пародий на таинственную поэтессу. Вероятно, это одна из них.

«Она ступает без усилья...» — В «Автобиографии» Черубина пишет: «Я совсем не боялась и не боюсь смерти, я семи лет хотела умереть, чтобы посмотреть Бога и Дьявола. И это осталось до сих пор. Тот мир для меня бесконечно привлекателен. Мне кажется, что вся ложь моей жизни превратится в правду, и там, оттуда, я сумею любить так, как хочу. Но я хочу задолго знать о том, что мне предстоит радость этого перехода, готовиться к нему...» (Новый мир. С. 138.)

Канцона — Канцона — в западноевропейской поэзии 13 — 17 вв., первоначально у провансальских трубадуров, лирическое стихотворение о рыцарской любви. Сама Черубина де Габриак в письме Волошину от 1 мая 1909 года, излагая содержание лекции Вяч. Иванова на «Башне» о жанрах средневековой лирической поэзии, так пишет о канцоне: «...эта очень нежная, лирическая форма передается по-русски произвольно чередующимися строками из 5-стопного и 3-стопного ямба. Итальянское всегда женское окончание можно иногда разнообразить мужским. Оканчивается она кодой, строящейся произвольно» (ИРЛИ. Ф. 562, on. 3, ед. хр. 318, л. 12-12 об.). В этой же лекции Вяч. Иванова речь шла и о форме сонета, а в письме от 12 мая 1909 года (там же, л. 14-14 об.) Черубина излагает содержание лекции о риторнеле, ронделе и триолетах. Судя по письмам Черубины, все слушатели лекций на «башне» увлекаются в это время сочинением редких по форме стихотворений, особенно сонетов (к одному из писем Волошину Черубина прилагает сонеты, свой и Н. Гумилева). Прованс — историческая область на юго-востоке Франции, в 10 — 15 вв. — графство. В 1481 году присоединено к Франции. Трубадур — провансальский поэт-песнопевец 11 — 13 веков. Франции бароны — подразумеваются труверы, французские поэты-певцы 12 — 13 веков. Дон Кихот, Дульцинея (Дульсинея) — герои романа Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605). В «Автобиографии» Черубина де Габриак писала: «От детства я сохранила облик «Рыцаря Печального Образа» — самого прекрасного рыцаря для меня — Дон Кихота. Он один во всей толпе прекрасен, потому что Он не боится преувеличений и Он один видит красоту. С детства он мой любимый герой, и я бы хотела написать «Венок»: «Мои герои», — венцом их был бы Дон Кихот. И еще — мой любимый образ, я давно его ношу, но не смею о нем писать, — Прекрасная Дама — Дульцинея Тобосская...» (Новый мир. С. 138.)

«Оделся Ахен весь зелеными ветвями...» — Брюллова Лидия Павловна (в замужестве Владимирова; 1886—1954) — поэтесса, дочь художника П. А. Брюллова, внучатая племянница Карла Брюллова, близкая подруга Черубины де Габриак. Репрессирована в 1935 году, умерла в ссылке. Ахен (Аахен) — город в Северной Рейн-Вестфалии (Германия), в кон. 8—нач. 9 вв. — главная резиденция Карла Великого. Ронсеваль — селение в Западных Пиренеях (Испания), где большая часть франкской армии Карла Великого в 778 году была уничтожена басками, союзниками арабов. Ода — жанр поэзии высокого стиля. Пэр — титул высшего дворянства во Франции и в Англии. Рыцарь Роланд — франкский маркграф, участник сражения при Ронсевале, погибший в бою 15 августа 778 г. и ставший героем эпоса («Песнь о Роланде»).

Моей одной — День «Всех мертвых» — так называемая «Пепельная среда», католический день поминовения усопших. Два креста, вероятно, символизируют в этом стихотворении святость и грех.

Савонарола — Это стихотворение примыкает к циклу «католических» стихов Черубины, опубликованных в «Аполлоне». Написано в тот же период (1909), о чем свидетельствует следующий факт, что Волошин в «Истории Черубины» цитирует это стихотворение в ряду других, предназначенных для «Аполлона». Однако в самом журнале оно не печаталось. Савонарола Джироламо (1452 — 1498) — настоятель монастыря доминиканцев во Флоренции. Выступал против тирании Медичи, обличал папство, призывал церковь к аскетизму. В 1947 году отлучен от церкви, затем казнен. Тонзура — выбритое место на макушке, знак принадлежности к католическому духовенству.

«Иерихонская роза цветет только раз...» — Публ. по изд.: Гумилевские чтения. С. 121. Эпиграфом к стихотворению является традиционное средневековое католическое обращение к Богоматери, которое в русской поэзии неизбежно отсылает к стихотворению А. С. Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный...» (1829). Однако в данном случае и возможная отсылка к Пушкину, и сама форма обращения к Богоматери в качестве эпиграфа практически «не срабатывают», поскольку под «розой Господней» подразумевается, видимо, некая духовная сущность, возможно любовь.

О «розе иерихонской» И. А. Бунин писал в лирическом очерке «Роза Иерихона»: «В знак веры в жизнь вечную, в воскресение из мертвых, клали на Востоке в древности Розу Иерихона в гроб, в могилы.

Странно, что назвали розой, да еще розой Иерихона, этот клубок сухих колючих стеблей, подобный нашему перекати-поле, эту пустынную жесткую поросль, встречающуюся только в каменистых песках ниже Мертвого моря, в безлюдных синайских предгориях. Но есть предание, что назвал ее так сам Преподобный Савва, избравший для своей обители страшную Долину Огненную, нагую, мертвую теснину в Пустыне Иудейской. Символ воскресения, данный ему в виде дикого волчца, он украсил наиболее сладчайшим из ведомых ему земных сравнений.

Ибо он, этот волчец, воистину чудесен. Сорванный и унесенный странником за тысячи верст от своей родины, он годы может лежать сухим, серым, мертвым. Но, будучи положен в воду, тотчас начинает распускаться, давать мелкие листочки и розовый цвет. И бедное человеческое сердце радуется, утешается: нет в мире смерти, нет гибели тому, что было, чем жил когда-то! Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа, моя Любовь, Память!» (Бунин И. А. Весной в Иудее. Роза Иерихона. Нью-Йорк, 1953. С. 99.)

Принятые сокращения:

СбА — Сборник Архиппова — машинописный сборник стихотворений Черубины де Габриак, составленный в 1928 г. Е. Я. Архипповым (РГАЛИ. Ф. 1458, on. 1, ед. хр. 102).

СбП — Сборник Петровича — машинописный сборник стихотворений Черубины де Габриак, хранящийся у В. П. Купченко и, по его свидетельству, составленный петербургским коллекционером и любителем творчества Черубины де Габриак Л.Л. Петровичем.

Новый мир — Новый мир. 1988. № 12 (с указанием страницы) — публикация В. И. Глоцера, содержащая тексты стихотворений Черубины де Габриак, ее письма к М. А. Волошину, «Автобиографию», составленную Е. Я. Архипповым по письмам поэтессы, «Исповедь», а также воспоминания М. А. Волошина «История Черубины».

Гумилевские чтения — Гумилевские чтения. Wiener Slawistischer Almanach. 1984. Sdb. 15. Wien, 1984. S. 101 — 122 — публикация поэтических текстов Черубины де Габриак.

(Источники — «Sub rosa»: А. Герцык, С. Парнок, П. Соловьева, Черубина де Габриак»,
М., «Эллис Лак», 1999 г.

Черубина де Габриак «Исповедь». —   М.: Аграф, 1999. — 384 с. —   стр.46-67)