Робин Кембалл

«Возвращаясь к Лебединому стану Цветаевой»

В конце своей «Истории издания "Лебединого стана"» Рашит Янгиров констатирует, что "утверждения Эренбурга о нежелании поэта увидеть книгу напечатанной следует отнести лишь к последующим годам, когда в жизнь Цветаевой вошло евразийство".
Из такой формулировки непосвященный читатель мог бы сделать вывод, что с того момента (т. е. начала 30-х годов) такое "нежелание" (если оно когда-нибудь действительно существовало) оставалось у поэта до конца. Это, конечно, отнюдь не так: перед нами остается бесспорный факт, что, подготавливая в 1938 г. свой (будущий) "базельский архив", Марина Цветаева взяла на себя немалый труд переписать в особенную тетрадь своим тщательным почерком полный текст «Лебединого стана» (и «Перекопа»), дописав (при последней поправке 7 января 1939 г.) свою известную просьбу-завет: "Если когда-нибудь — хоть черезъ сто лeт — будетъ печататься, прошу печатать по старой орfографiи".
В свете сказанного упрек Эренбурга по адресу "издателей", будто они нарушили волю Цветаевой, является не только безосновательным, но и прямо противоречит фактам. Эренбург делал вид, что не знал, "как удалось издателям получить рукопись", как будто он не понимал, что в свободном мире (в отличие от СССР) такие документы (если авторы не налагают временный запрет) доступны каждому честному и серьезному исследователю. Итак, когда в 1956 г., при визите Г. П. Струве в Базель, Е. Э. Малер попросила меня достать для него фотостат "Лебединого стана" и "Перекопа", сделать это было очень просто, без малейшего препятствия. Да и вообще — разные и частью противоречивые "откровения" Эренбурга в этом контексте являются до того недостоверными, что, за отсутствием других подобных свидетельств, можно сомневаться, был ли вообще тот период, когда Цветаева отреклась от намерения "увидеть книгу напечатанной".
Как бы то ни было, совершенно ясно, что последний завет еще свободной Цветаевой был за печатание ("хоть через сто лет"). Если бы у Глеба Струве (или у меня) было малейшее сомнение насчет ее желаний, то, разумеется, ни он, ни я не взяли бы на себя ответственность публикации. Вопреки Эренбургу, единственная наша забота (далекая от всяческих политических намерений) состояла именно в том, чтобы выполнить одну из ее последних просьб так, чтобы стал доступным всему миру ее любимый "Лебединый стан".

РОБИН КЕМБАЛЛ
Лозанна

(источник — газета «Русская мысль", Париж,
N 4277, 08 июля 1999 г.)