Здравствуй неизвестный интернетовский читатель.
        
        
         Пишет тебе из далёкой Швейцарии Елена Вегберг. Не смогла я подавить в себе стремление поделиться моими мыслями о заграничной жизни.
        
         Так что терпи!
        
         Сразу хочу " поставить все точки над и " . Меня не занимает вопрос, где слаще " в России или за " .. каким-нибудь рубежом. Каждый решает это для себя.
        
         Как же занесло тебя, Лена, на далёкую альпийскую чужбину?
        
         Началось всё ненастным днём в Петербурге. Я спешила на работу и, проходя мимо немецкого посольства, увидела толпу кого-то напоминающих мне соотечественников (носами что-ли выделялись или неухоженно-интеллигентным видом). Они напряжённо и эмоционально о чём-то дисскутировали. Не удержавшись, я прислушалась и поняла, что все стоят " на Германию " . Честно говоря, это не вызвало у меня никакого интереса. Только придя домой я вспомнила об этом и спросила маму: " Что хотят все эти евреи в Германии? И зачем они нужны немцам? " Задавая этот вопрос, я и не подозревала, к чему приведёт моё любопытство.
        
         Уже через неделю моя неутомимая мама стояла тоже около посольства и принимала самое активное участие в обсуждении вопроса: " Когда будут давать номерки на получение анкеты? " . В остальном очередь ничем не отличалась от подобной ей за маслом или сахаром в период постоянного дефицита: на руках писали номера, встречались каждый день для переклички ...
        
         Вопрос получения талончика коренным образом изменил всю нашу жизнь, так как моя мама твёрдо решила отправить дочурку с внучком в неметчину, чему не помешало даже лёгкое сопротивление папы.
        
         Несколько слов о моей маме. Она напоминает мне вечный огонь, который ни от каких невзгод не гаснет. Энергия её не знает границ и заражает всех окружающих. Она неутомима и любит вмешиваться во всё и желательно одновременно. Спасибо, мама, за твоё упорство в желании организовать мою жизнь как можно лучше, хотя оно иногда и нервировало. Благодаря тебе я очутилась в Германии, о чём теперь не жалею.
        
         Итак, моя судьбы была решена. Я вяло согласилась ехать в Германию и начала собирать различные справки и справочки, выписки, разрешения, характеристики, подтверждения ...
         Всё это заняло около года. И вот наступил он - день получения разрешения на выезд. В это момент я поняла, что все шуточки остаются позади и я теперь еду в Германию. Честно говоря, в этот момент особой радости я не испытывала.
        
        
        
        
         Вы меня поймёте, если представите себе следующую картинку:
        
         милая пухленькая еврейская дочурка с косичками, солнышко родителей, единственный ребёнок в семье, старательная ученица специализированной английской школы №1 в Ленинграде, секретарь комсомольской организации, любимица всех учителей (даже физкультуры, хотя особой спортивностью и не отличается), председатель правления клуба " Ленинградец " в Ленинградском Дворце Пионеров, студентка-отличница филологического факультета Педагогического Института имени Герцена, симпатичная невеста с " чистопородным " еврейским мужем (единственное чёрное пятно: даже обоюдная " чистопородность " не помогла сохранить семью), счастливая 20-и летняя мама сына Григория, старательный работник " мама и папа рядом и готовы всегда помочь любимой дочери.
        
         И вдруг, я должна одна, без знания немецкого языка и с 5-и летним сыном ехать в Германию. Это сейчас почти у каждой еврейской семьи есть родственники или знакомые в Германии. А во время моего отъезда это было ещё большой редкостью.
        
         В апреле 1993 года неглупая, но привыкшая к родительской поддержке Лена, должна была научиться заботиться о себе сама.
        
         21-го апреля, обняв последний раз родителей, я (с двумя сумками багажа) сидела в поезде Москва - Берн. На душе было пусто. Только присутствие Гриши сдерживало от рыданий. 23-го мы были уже в Германии в Хайделберге. Нам предстоял путь до Есслингена, куда мы были " приписаны " немецким посольством. Я была в таком глубоком шоке, что и не помню как мы до него добрались. Помню только что, как выяснилось позже, всего в ста метрах от сборного пункта, я потеряла последние силы, села на дорогу около моих сумок и беззвучно зарыдала, Гриша старательно подвывал. Тогда к нам подошла сострадательная женщина и на чистом русском языке спросила, что случилось. Я рассказала ей, что вот уже целый час я безуспешно ищу сборный пункт. Оказывается, я сидела практически у входа в него.
        
         С мечтой о душе и кровати я вошла в бюро. Там толпилась куча людей и они все были чем-то очень похожи на моих соотечественников перед немецким посольством в Ленинграде. В течении пяти минут нам поставили штемпель в документы, ткнули пальцем на карту и велели грузить вещи в микроавтобус. Всё это сопровождалось непонятными комментариями на немецком языке. С перепугу, не читая, (чтение всё равно ни к чему бы не привело, так как всё было естественно написано на немецком языке) я подписала все документы, сказала " Ja " и мы с ещё одной семьёй из Москвы тронулись в неизвестном мне направлении. Как позже выяснилось, нас повезли в противоположный конец земли Баден-Вюртенберг - в Бад Мергенхайм. Гриша с каждой минутой подвывал громче и громче. Время перевалило за полдень, а мы с утра ничего не ели не пили.
        
        
        
         Через пару часов " наконец-то " мы у цели. Мои мечты о чистой и уютной комнате снова ожили. В здании, где сейчас находится общежитие, раньше жили американские солдаты, и жили надо сказать очень неплохо. Но нас ведут мимо многочисленных комнат и приводят в " " спортивный зал. Там я и поселилась с сынулей, семьёй с ребёнком из Москвы и моими однофамильцами из Петербурга (отец с подростком сыном). Всё бы было ничего, если бы не отсутствие холодильника, активная половая жизнь супружеской пары и необъяснимая нелюбовь к чистым носкам моих однофамильцев.
         Нам выделили даже две конфорки на кухне на пятерых человек.
         Надо отдать должное, что общежитие стояло в красивом месте на горе недалеко от курортного городка Бад Мергенхайм. В этом населённом пункте мы закупали продукты и прогуливались. В нём же я начала моё знакомство с немецкой социальной и бюрократической системой, используя смесь из английских слов и международных жестов (не тех, о которых вы скорее всего сейчас подумали).
        
         Больше всего мне не хватало родителей и друзей. Вдруг не было никого рядом, с кем можно было бы поговорить о чём - нибудь другом, чем о социальной помощи, деньгах на одежду или скидок в магазинах. Хотя скучать было некогда. Ежедневные, из-за отсутствия холодильника, походы в город за продуктами (около двух часов туда и обратно), посещение различных инстанций и другие обязанности занимали целый день. Во мне не угасала надежда, что в спортивном зале мы будем жить только до первой возможности поселить нас в отдельной комнате. Если бы я знала, сколько времени потребуется для решения этой в общем-то простой проблемы, то я была бы не так оптимистична.
        
         В один прекрасный солнечный день (он был правда солнечным) ко мне подошёл наш " начальник " , в советском общежитии его бы назвали комендант, и долго что-то объяснял. Как я писала раньше, мои знания немецкого языка были весьма ограничены, если не сказать честно, что они просто отсутствовали. С помощью карты Германии, картинок и эмоциональных жестов ему удалось объяснить мне, что у нас появились шансы переселиться из спортивного зала в отдельную комнату. И я поверила, хотя во всех детских книжках написано: " Не верьте взрослым дядям, обещающим вам " (в моём случае - расставание со спортивным залом) .
        
         Через неделю нас загрузили в автобус и повезли снова в противоположный конец земли - в Вайл Халтинген. Сколько ж бензина потратило на меня немецкое государство?!
        
         Небольшое отступление. Я часто слышала разговоры, да и несколько раз сама в них участвовала, что за местечковые, ленивые, неаккуратные и т.п. евреи понаехали. Хорошо, если бы все эти характеристики были ложью. Есть среди нас и непорядочные, и глупые, и грязнули " , но где их нет. Я же хочу вспомнить одну семью из Ленинграда (Ира и Миша с двумя дочками), с которой я жила в двух общежитиях. Это простые, но сердечные люди. Я чувствовала себя с сыном очень одинокой. В Ленинграде я привыкла постоянно общаться с друзьями, ходить в театры, на концерты или просто устроиться удобно на диване и поболтать по телефону пару часов с подругой. Всего этого я была вдруг лишена. Короткие телефонные разговоры с родителями (на длинные не было денег) конечно же не заполняли этот вакуум. Ира была для меня и подругой, и советчицей, к ней можно было придти поплакаться или просто попить чай. Мне очень жалко, что наши дороги как-то разошлись. Спасибо тебе, Ириша, за поддержку и терпение!
        
         Итак я, воодушевлённая перспективой комнаты на двоих, ехала с сыном и ещё несколькими друзьями по несчастью (как это выяснилось позже) в новое общежитие. Через несколько часов мы остановились перед небольшим домом, которому явно требовался ремонт. В автобусе все занервничали. Надо отметить, что компания у нас подобралась просто прекрасная: пожилые пары (одна больнее другой) и 2 семьи с детьми. Мы нервничали не зря. Через пять минут стало ясно, что отдельные комнаты так и останутся неосуществимой мечтой, а мы должны разделиться на группы по 4 человека, и в таком составе занять одну из открытых комнат. Это означало, что в одной комнате будут жить две семьи. О том как выглядели комнаты, лучше и не вспоминать. Так что следующие пару месяцев мы жили в коммунальных комнатах (такое мне и в Ленинграде не снилось) под зазывающие мелодии наших шриланкийских соседей, вдыхали ароматы жареной селёдки вьетнамских друзей и были свидетелями воспитательного процесса в югославских семьях. Вот она - (почти добровольная) дружба народов!!!
        
         Но, слава богу, всё когда-нибудь кончается и я перехожу к самой светлой странице воспоминаний. Благодаря хорошим контактам к руководству общежития (они как вы видите нужы в любой стране), болезни Гриши, слёзных мольб " " меня с сыном перевели в Бад Кроцинген.
        
         Ещё одно отступление. Только в Германии я по настоящему поняла, что трудности и неприятности сближают, а благополучие, даже небольшое, разъединяет. Особенно ясно это видно, когда я сравниваю атмосферу в Вайл Халтинге (где мы жили как муравьи в спичечной коробке) и Бад Кроцинген (где у каждого была своя отдельная спичечная коробка). Как-то теплее было в первом общежитии. Но ничего не поделаешь. Когда приходится выбирать между душевной теплотой и личным душем с туалетом, то после короткого размышления выбираешь второе.
        
         Так я и поселилась недалеко от границы с Швейцарией и Францией, сама того и не подозревая, что одна из этих стран станет скоро моим следующим местом жительства.
        
         Мы с Гришей заняли 10-и метровую комнату под крышей с собственным душем и туалетом. Это был не только праздник души, но и тела.
        
         Вскоре я начала изучать немецкий язык, или заниматься тем, что немецкие власти считают изучением языка. Я, как преподаватель, могу сказать в оправдание моих соотечественников, грызущих гранит немецкого языка, что практически не возможно выучить его в группе из 30 человек да ещё если тракторист сидит рядом с профессором.
        
         Бад Кроцинген - маленький курортный (немцы очень любят называть каждую деревню курортом) городок. Средний возраст населения города, до открытия общежития, был 70 - 80 лет. Поэтому концерт классической музыки в парке под открытым небом и был самым большим развлечением. К счастью, всего в получасе езды находился Фрайбург - где я и отводила душу.
        
         Темой третего лирического отступление станут одинокие еврейские мужчины не совсем молодого, среднего и зрелого возраста. Мне их искренно жалко (я пишу это без всякой иронии). Немки их не хотят, а соотечественниц, не отягощённых мужьями, очень мало. Да и предпочитают эти соотечественницы познакомиться с коренным населением. Поэтому ничего удивительного, что моё появление в общежитии вызвало горячий интерес у всего холостого русскоговорящего мужского населения в радиусе 100 километров.
         Но у меня были совсем другие заботы в голове. Я предпринимала безуспешные попытки пристроить моё чадо в детский сад, так как до четырёх часов была на курсах немецкого языка и моё пятилетнее дитятко вынуждено было вести одинокую взрослую жизнь. К счастью, мир не без добрых людей, и одна пожилая пара из Москвы подкармливала Гришу.
        
         Ещё одно (последнее) отступление. У меня золотой ребёнок!
        
         Я " выползала " в семь утра, стараясь не разбудить Гришу, из комнаты. И маленький зайчик сам вставал, одевался, чистил свои молочные зубки, шёл к бабушке Зине, тихонько стучал в дверь (вдруг они ещё спят), получал свою порцию каши на кухне, развлекал себя сам до обеда, снова робко стучался, получал суп и после этого терпеливо ждал возвращения мамы. Хоть мне и неспокойно было на душе оставлять Гришу одного, но у меня не было другого выхода.
        
         Поворотным моментом в моей жизни (я этого тогда и не подозревала) стало посещение библиотеки.
         Что было любимым занятием ребёнка в типичной советской еврейской семье? - Чтение! Ещё ребёнком я читала в запой всё что мне попадалось на глаза. Родители вынуждены были отбирать у меня книги, что бы я наконец-то шла спать. Теперь же я оказалась вдруг безкнижной. Успехи с немецким языком желали оставлять лучшего, русских книг у меня не было , и тогда с горя я решила попробовать читать по-английски. Я пошла в библиотеку. Меня встретила там очень симпатичная пожилая женщина, которая немного (очень немного!) понимала по английски. Но для чего нам даны руки?! Мне снова помог язык жестов, и я, осчастливленная парой романов Агаты Кристи на английском языке, вернулась в общежитие.
        
         Через пару недель у меня в комнате появилась таже дама и пригласила на чашку кофе. Как выяснилось, её сын интересуется Петербургом и часто там бывает. Без особого энтузиазма я согласилась. Только одна мысль, что мне надо будет пару часов снова жестикулировать и напряжённо искать тему для разговора, приводила меня в ужас. Всё оказалось намного легче, чем я ожидала. С Адрианом можно было непринуждённо болтать по-английски. Два часа прошли незаметно. Совместное " кофепитие " осталось приятным воспоминанием. А моя повседневная жизнь состояла из множества маленьких и больших забот, мелких радостей и борьбы с немецким языком, где тактический и стратегический перевес был на стороне врага.
         Через месяц я неожиданно получила открытку от Адриана с видом Петербурга и приглашение приехать к нему на выходные в гости. Это было начало симпатии, которая перешла в сильную привязанность и любовь. Мы не полюбили друг друга с первого взгляда. Наша любовь росла вместе с глубиной нашего знакомства. Когда я сейчас думаю о наших первых встречах, то передо мной возникает картина двух существ, знающих не только солнечную сторону жизни, которые с опаской присматриваются друг к другу, но не решаются приблизиться. К нашему обоюдному счастью, такое " присматривание " длилось не долго. Вскоре мы чувствовали себя как старые знакомые и сладкое ожидание выходных, когда мы встретимся, заполняло всю неделю. Адриан жил в городке (не курортном) на Цюрихском озере. Как вы уже наверное догадались логическим завершением нашего знакомства стала свадьба 13-го мая 1994 года. До этого момента мы оказывали активную финансовую поддержку немецкому Телекому и железной дороге - ежедневные, в любую погоду звонки из и в телефонную кабину (в общежитии у меня естественно не было телефона) и еженедельные поездки по маршруту Бад Кроцинген - Йона (Швейцария) и обратно.
        
         И вот теперь я живу с мужем и сыном в Швейцарии. В стране, имя которой мне было знакомо только из лекций по Марксизму-Ленинизму (надо отдать ему - Ленину - должное, в такую ссылку и я бы не отказалась поехать).
        
         Но это уже другая история.
        
         Что же я достигла (кроме семейного счастья и свежей корочки хлеба с маслом):
        
        

• Немецкий язык пал смертью храбрых, его швейцарский диалект тоже больше не сопротивляется.
  
• 
  
• Мой сын Гриша говорит по немецки лучше, чем по-русски (весьма сомнительное достижение) и благополучно учится в 4-м классе швейцарской школы.
  
• 
  
• Я не увеличила количество безработных (избежав судьбы убирать чужие квартиры и подавать еду).