Вадим Шершеневич

КРЕМАТОРИЙ

Поэма имажиниста

Протабаченный воздух и душный Как сгоретые свечи Подвели Познакомили И вот Медленно зрачков перевела глетчер Переползающий в пропасть с высот И дальше поплыли вы плывью Офелий В этих волнах бесед между фраз ненюфар Только пурпуром губы изогнутые зазвенели Как красные рейтузы гусар Когда кинули странно И немного надменно Свое имя сожженное ЖАННА Огляделся Окланялся всем сторонам Обответил приветы Ба Знакомых здесь сколько Говоривших простое люблю по ночам Неизменно на мотив Я люблю вас Ольга Отдававшихся слишком жестоко и грубо Потому что Так надо Потому что Так страх Потому что Только лаской мужскою кровавые губы Могут так равнодушно Говорить о стихах И далекий от них Слишком верткий и звонкий И раскрытее женщины во время родов Сколько раз Я свой рот что обернут стыдом Как в пеленки Отдавал этим нянькам привычных зубов В этих лужицах глаз Где каждая собака Утолить свою жажду хотела могла И пила Я часто купался и плакал И плакал Только в сердце румянцем молитва цвела А впрочем любовницы что мне И черта ли Вы тому Кто был молод потому Что не мог быть угрюм Свое тело хотелое Стебельно отдали — Свое тело тягучий Рахат-лукум Ты Господь мой развратник создавший публичную землю В Прейскуранте скрижалей Пометивший цену грехов у людей Сенбернарыо мою благодарность приемли Что мне лучших своих приводил дочерей Мне надоевшему Любви по Достоевскому Мне не сумевшему Незнакомку как Блок В триппере Тверской и в сифилисе Невского Лучших отыскать помог Огляделся Жуют Стал я чавкать сам Пересел усмешкою рядом К вашим очень холодным как стекла глазам Прислонился моим воспылающим взглядом Вы улыбкой своей Пытались закрыться этого взора Так любовники пробуют заглушить разговором Скрип кровати От прильнувших за стенкой ушей Что ж Еще одна Очень Очень мило Настань Наступи И приблизится час твой И словно вытягивают из тела Жилы Я громко крикну Здравствуй Здравствуй А после еще громче Прощай Растасуемся В колоде Москвы мы Подобные картам И в календаре памяти отмечу что не был май Потому что и этот год кончился мартом Вот окончен каракуль икры до конца Общипаны лепестки семги как спелая роза Из передней во двор И в упор С крыльца Зальется фиалками посвист мороза Стебли гнутого снега Стружки снега У тротуаров сугробья как ваш меховой воротник И Тверская Взлетая К площади с разбега Запыхавшейся лошадью вмиг Мы летели как чьи-то оснеженные дребезги И на красные губы марлю свивали снега На заснувшей Садовой не видели в небе зги Только вечеру Мечет Мачты мечт Пурга И где выстрелил в облако Вымысел многоэтажный Важный У подъезда простерся и молился сугроб Вот уж лифт как в термометре ртуть протяжно Вверх пополз обнаружив у подъезда озноб Вот и у вас Пусть я каприз ваш Пусть рана Пусть только самоубийство ваших минут Упокой тело раба твоего Жанна И вознеси в прозрачный приют По стеклу когти снега И трещит сверчок паровых труб К вам выпускаю как из ковчега Голубя ищущих губ И губы обратно возвратились пустые Все как по библии Время волочит свой топ Где же минут кусты Эй минуты Стоп Слушаться надо Снова голубь крыли ночной Тишиной И голубь возвращается И в клюве ваша губная помада Слава Богу Берег близко Причаливай Ной Под рукою мигнули Ресницами кружев штанишки Как под трепетом птиц Оснеженные ветки кустов Сорвана рубашка Как обложка Книжки И груди пахнули Как первые строки стихов И спокойно и строго как ученый историк По порядку мою начинаю любовь Расступаются ноги как Чермное море Пропуская народы и смыкаются вновь Что-то надо шептать Какие-то нежные слова И шлепая по телу губами как по затону Парою мокрых весел Лепечу влюбленно Ах как кружится у меня голова Вспоминая Куда же я запонки бросил Без запонок абсолютно невозможно уйти Галстук тот помню лежит на стуле Вы самая светлая на моем пути Как сладко устали И глазки заснули И вот вскочил Одеваться скорей Торопиться На лежащую во всколыхнутой полумгле Смотрю Как на ненужную жертву убийца Не нашедший ни денег ни колец в столе Проститься Проститься Проститься Бежать Бежать Бежать Чтоб склеил мороз мне ресницы Чтоб дома забиться В кровать А вместо этого здорового бреда Говорю благодарность откинувши штору окна Так наверное Пирр кричал после победы Так Наполеон прошагнул по стонам Бородина Рассветает Спускаюсь Мглу вылизало дочиста Опрятное солнце лучи распустив как слюну Как досадно Забыл спросить имяотчество С каким названьем к телефону прильну Все равно Ограблен как исповедью Хорошего священника ты прислал мне Господь Хорошо что хоть душу Хоть душу Я высвободил Мою душу Не сохнущий срезанный Богом ломоть Дома Одна Тишина Холодновато Стыль Глядят упречливо томы Пахнет бисквитом В неночеванной комнате пыль Дома Разглаживаю сердце смятое в муке Вспоминаю спроста Так Иисус расправлял затекшие руки Вознесшись в небо с креста Только вдруг показалось Бахромой катафалка высокого Траурны веки твои и странны Нет Не может Ведь был я около Запах трупа учуял бы Жанна Это только сердце икает После слишком соленой духоты И тахты Успокой же Прошепни Не такая Не такая Как хочешь ты Я в блуждавших полями пестреющей похоти Столько лет проискал всем желаньем моим Ту сжигающую в хохоте Труп любимого сердца Не желая расстаться с ним

ДВА

Медленно февраль подбирался к своему концу Уже в середине полный заботы Подобно начинающему оперному певцу Которому к концу Надо взять какую-то высокую ноту И случилось не вдруг И на уличном теле Закраснели Знамена подобные бабьим соскам И фабричные трубы герольдами пели Возглашая о чем-то знавшим все небесам В этот день так молились дома и калитки Ты прекрасно мгновенье Так тпру И воздух прополненный пеньем и зыбкий Затоплял марсельезой и щель и дыру В эти дни отречемся от дряхлого мира Отрекались от славных бесславии страны И уже заплывали медлительным жиром Крылья у самой спины Лишь ученый поэт да одна с тротуара Равнодушно глядели на зверинец людей Ибо знали Что новое выцвело старым Ибо знали Что нет у кастратов детей А в воздухе жидком от душевных поллюций От фанфар варшавянки содрогавшей балкон Кто-то самый безумный назвал революцией Менструацию Этих кровавых знамен ЖАННА Жанна здесь И на площади вымятой в жертвах Узнаю поступь глаз ваших к пальцам припав Снова вы И Христос воскресе из мертвых Смертию смерть поправ Я прошел Но ударили звонким румянцем Так промчавшихся в поезде Хлещет листвой Слишком близкая ветка в зеленеющем танце Сквозь окно И сквозь быстрь И сквозь вихрь И сквозь зной Я прошел но ваш смех Этот смех И улыбки И забывчивость бывших испугающих дней Словно воздух из улиц пролыощийся гибкий Выступают из подвига скуки моей Этот смех еще вьется как след за улиткой Как последний платок из вагонных дверей Пели глотки Походки И молились Кололись Пальцы труб Каждый дом до солнца вознес Кто-то бросил на мой леденеющий Полюс Этот мрамор и пурпур пламенеющих Роз Вы прошли или спутал Я спутал Я спутал Я прошел а не вы но вы были со мной Словно кровь на виске былые минуты Чтобы смыть их и я завопил за толпой Отречемся от дряхлого мира Отряхнем с наших ног его прах Из былого я новое вырыл Словно чудо нашел я в знакомых строках Вы смеялись но видел И теперь не обманут Не ресницы не веки бахрома Бахрома Ах от страшного смеха Вдруг возьмут и завянут Гляжу завядают и взыправь дома Это память хихикает Ну а то Ну а то Врешь старуха меня не поймаешь Того что было не знает никто И ты не знаешь Заблудилось сердце По грустнеющим улицам Ребенком заплакало а дьявол взял Ты же знаешь Как он караулит сам Заблудившихся и что-то нашептал Ребенок прибежал Домой С перепуга басней Зарыдал И в страшный сон отходя затих Память бас рычагом поднимает тугой Что романтичней и прекрасней Чем плениться одной Из любовниц своих После ночи исчерканной криком тревожным Жанна Жанна И Жанна Нежней В рощах сердца свистит И свистит Осторожно Твой влюбленность грустящий слегка соловей Вы сегодня еще веселей И скорбящей Под глазами беспечий цветут Синяки Видно древний могильщик все глубже и чаще Роет яму лопатой тоски Вот и вместе Как мальчик стыдливый и дикий Лепечу и глупею на дне этой мглы Жанна Слышишь ли вопли и сгущенные крики Это душу свергают с Тарпейской скалы Эти слезы из глаз моих карих Вдруг заржавели болью и пятнами мук Это сердце тянет свой воркот глухарий И не видя незримо токует свой тук Вы сегодня еще отдаленней вчерашней Но по-прежнему смех ваш звенит И надменный всегда И всегда бесшабашный Я беспомощен нынче навзрыд И волос этих ржавых кудрявые кольца Горизонт серых глаз над предместьем минут Мои губы последней слезой добровольца В завоеванный город неужель не войдут Кричу Довольно И звуков тяжелые гири Падают и рот кривится вбок Ты с кудрями летящих к победе Валькирий Видишь белые пятна бледнеющих щек Не взмечтай что взмолясь о моем перемирии Поднимаю сдаваясь свой белый платок Снова близки И губы Это жалость иль что же Побежденный не враг И не может быть друг Посвящаю луне и мучительной дрожи Этот хруст Этот храп запыхавшихся рук Как когда-то гонец добежал и ликуя О победе вскричал чтоб упасть как труп Пусть сегодня достигнув тебя упаду я У порога торжественных губ Нет не жалости ждал я В грохоте В грохоте Убегу безнадежным позорным смешным Страшно жалости женщин Сжигающих в хохоте Труп любимого сердца Не желая расстаться с ним Сердцем глупый Хотел оторваться и выселиться Из тоски небывалой моей И вот оскален на шаткой виселице Руками опытных дней Еще в браунинге пульса есть заряды Я спокоен Устал мой страх Еще и еще заблудиться мне надо В этих сутолокой полных ногах Я за вами любовью следить буду издали И стихи будут пеной из губ уставших коня Нет Посмертным изданьем не издали Еще демоны меня Еще будет не эдак а иначе Каруселью завертим горло Москве Любовь без ответа Как голова Змей-Горыныча Ты одну отсекаешь вырастают две Если залито сердце любовью Как чернилами руки Закрывая губы как веки тяжелые Вий Я огромным и свежим Лимоном разлуки Смою красную кляксу любви И настанет наступит Что нужно что жданно В мою боль как в гниющий свой зуб Заложу креозот Буду ждать и знаю что имя сожженное Жанны Раненое В берлогу сердца моего приползет Дни качайтесь Звените как серьги Как серьги Ушей Моей Жизни в бреду Я высокий похожий на звуки Берген В одиночестве подожду Посижу Пососу как мишка зимою Мохнатую жирную лапу тоски Да Я знаю придешь чтобы взвить бахромою Над душою Не видевшей зги Возле глаз позвоните словно в калитку Распахну тяжелые губы дверей И возьму ваше сердце как будто закрытку Загрязненную краской штемпелей Штемпелюй Почтальон Штемпелюй По конверту в отваге Отмечай города отделенья и срок Получивший за липким конвертом На нежно пречистой бумаге Найдет серебро еще теплых строк А пока рыдать Возведенным к выси лицом И ждать Истомительно ждать Во имя ее Через виселицы по виселицам В евангелье небытия

ТРИ

Мы живем с белокосой модисткой тоской На лице ее мелкие прыщики грусти Мы милуемся с нею весь день-деньской Пока полночь луной В свору туч Не запустит И запах романтики воньливый как лук От зубов ее временем желтых Не за то ли Люблю ее больше прекрасных подруг Что сердце ее Словно пальцы Иголкой и болью Исколоты Но когда убеждаюсь Что в бумажнике черепа Нет стихов Что в душе образы выбриты наголо Снисхожу и к тебе Шарлатанка любовь Я готов Поступить на содержание наглый Но как только щедро меня ты оценишь я Убредаю обратно свистя и чванно Неужель и в нынче только безденежье Строк зовет к тебе Жанна И годы тащатся за мною погробным наследием Как из вспоротой лошади Кишки по арене хвостом Так посвящен лишь трагедиям Я один над Кузнецким Мостом Здравствуй Мост Ты сегодня как прежде старинный Из окон Шанкса Как из кармана Платок спустил У какой маникюрши Ты нынче витрины Электрическим лаком покрыл И немного кривой Словно ствол бумеранга Чуть-чуть сгорбив спину от Сиу И в гору Из жилета высокого серого банка Часы вынимаешь и не видишь Который Для того ль чтоб прочесть Мелкий топот петита По афише о каком-то танго кабаре Ты вставляешь в свой глаз широкораскрытый Монокль часов от Бурэ И по-царски Небрежный и по-барски Неловкий Перекинувши сумрак Как через руку пальто Ты презрительно цедишь В разговоре с Петровкой Как слова экипажи ландо И авто И проходишь к Лубянке обратно Грустя И шутя И скорбя Я сегодня немного простой и до боли понятный Тебе расскажу про себя Вчера в мою комнату ярким шрамом Расталкивая воздух как шалые дети Ворвались шумом слова телеграммы Приеду вторник курьерским встретить И знаю что с каждым биением сердца Отпадают секунды Как струпья с болячки разлуки И что вот уже близко где-то вертеться Должны курьерские стуки И вот я вполз под вокзально стеклянную крышу Сквозь припадок перронный Подмигнувших огней В половодие глаз устремленный Я слышу Звонкий гонг Чуть-чуть скомканных шляпой кудрей Паровоз по стальным резко судоржным жабрам Испускал словно вздох свою усталь и пар И вот уж с пролетки золочу канделябром Твоих губ запевающих мимовстречный бульвар Вот одни У тебя мы Мы рядом И тотчас твой Смех трехцветный взвиваю Над душою как флаг Кто не знает Ресниц опаленных зрачками пророчества И сердец перекрученных неверный тик-так Дай И влажною тряпкою губ я как пыль щеки Смахну этот нежный пушок Твоих щек Не пришли что-то рыться сегодня могильщики Бормотнула в ответ как снежок Свой смешок Вот бредут Мои губы в бреду И победе Как в аллее По шее Где сразу густы Надменного цвета расплавленной меди Волос подстриженные кусты И плывут они дальше плывыо Колумба Вдоль спины к полуострову выкруглых плеч Там где рыжая родинка маленькой клумбой Где другая слезинкой не успеющей стечь И бегут осторожно как мальчишки Воришки Меж грудей разбежавшихся впопыхах Впопыхах И крадутся щекочут Где хохочут Подмышки Чтоб резвиться как на склонах Оврага на закругленных Боках И опять Поднимаясь как пар над канавой Вместе с запахом пьяных И пряных Духов Заблуждаются там где как гравий Шебаршит Мелкой дрожью дорожка зубов Эти губы То грубы Как братоубийцы раскаянье Когда Богу об Авеле Изолгал свой рассказ Но как они нежны когда они Близ Иван-да-Марьи Вдруг лиловых глаз Тишина Только месяц поет нас Венчая как привыкший священник Тенором лучей Да сквозь окна бормочет себе что-то под нос Тверская Лаская Желтых кур фонарей И вокруг Стынет звук Ты молчишь И глаза лишь Как отдушины сердца горят под луной Господь золотопромышленник Эту россыпь и залежь Где нашел Чтоб по-братски поделиться со мной Но зачем эти веки летают как оводы На уставшие взгляды садятся сосут Скажи Явилась сейчас из какого ты Чуда на страшный мой суд Я спросил ее просто без страха и боли Ибо ведал вперед ответ Значит любишь Меня полюбила давно ли И в ответ Загрохотало НЕ ЛЮБЛЮ НЕТ Ты мой близкий Хороший Единственный рядом Ты пойми Я только дремлю Ты мне нужен Тебя Мне томительно надо И пойми Не любя Я люблю Да Я знаю Вы прекрасно и беспомощно жалки Притворяясь живою вы мертвое имя несли Свое сердце на прежнем и пышном катафалке Вы на кладбище увезли Вы сказали мне тихо и расплакался вечер От того что случилось ему услыхать Если мне полюбить тебя близкого нечем Приучи чтоб могла я любимою стать Ты подходишь с любовью неэтоюсветной Попытаться собрать Воедино клочки Так пытался коснуться безумный И тщетно Обрезанной поездом женской руки И безрукая женщина горестно тщилась Прямо в губы суя ему только рукав У безумца губа издрожавшая билась Пустоте припав И долго и долго безумный шарил Губами вокруг тьму Пока какой-то небесный царик Глаза не прикрыл ему В этот миг Лишь постиг Не понять не могу я Отчего ты всегда Подставляешь висок Чтоб холодным прильнул поцелуем Туда Где револьвер пиявкой Присосаться бы мог Успокойся же тихо ты в сердце моем чей Но страшен тебе голодный волчий Вой Этот хохот Он ярче он жутче он громче Скрипения оси земной Сердце бьется И босо и голо И несется Тряся тишину Как земля пространством бесполым Отрывая по клочьям луну Этот хохот покрылся весь пеной и раной весь Ты сама не жива Не мертва Отчего же не шепчешь как другие Под занавес Трагические слова Да я знаю что тот Кто бывал на кладбище Хороня любимого не смеется Но что ж Я душой как единственной рубашкой нищий Прикрою твою небывалую дрожь Успокоится сердце Полное болотными огоньками Сердце Ты не смочишь слезами Как платок вечера И не станешь в тоске Беспокойно вертеться До шестого часа утра Твой зрачок проблеснет Точно флаг зорковыигрышный Выпрямится изломанная бровь Посмотри Я принес в твои хрупкие пригоршни Как хлеб твой насущный мою любовь

ЧЕТЫРЕ

Вот тянутся дни И волочатся месяцы Как вожжи выпущенные временем из рук И в какие страницы поместится Этот страх твоих медленных мук Нет Я знаю Что с тех пор как фыркнуло звездами Небо в пляске цыгански ночной Такой любви не бывало создано И мечтать боялись о любви такой Я поднес Как флакон едкой английской соли Мое сердце К лежащей без чувств и страстей Знаю Рядом с любовью моей Любовь Алигьери не болей Чем любовь к проститутке гостей Это царство огромного отсыревшего сплина Неужель не растопит Мой преданный пламенный взор Это моя гильотина Где каждая слезинка тяжелей И острей Чем топор Боже Видишь какие пасхальные речи Я втащил в ее длительный пост Весь огромный свой дар Настоящей любви человечьей Ей принес Как собака поджатый свой хвост Полюбить Отлюбить Может всякий И всякий О любовь их кощунство прости Но покорной И черной И слюнявой собаке Невозможно от ног госпожи отползти Ты Господь Нас зовущий прописными скрижалями Отказаться от страсти от любви и земли Ты влекущий Нас в кущи Где в бездельи В весельи Под пальмами Мы лениво толстеть бы могли Ты глотающий временем Как ртом китовьим Стаи Мелких людишек рыбешек Чтоб в досугах своих Как решеткой зубов дверями рая Отделять от могучих святых Занимайся веселой своей Сортировкой Малокровные души принимай понежней Но не смей Даже мыслью коснуться неловко Любимой и только моей Если ж душу и тело как причастья приемля Ты возьмешь во царство свое Я оставя Как книгу Прочтенную землю Тоже предстану пред лицо твое У ключника рая Ключи сорву с пояса А на черта ли ты На ворота Английских замков насажал И рыдая Как пьяный вломлюсь беспокоясь В твой усыпительный зал Как когда-то мой прапрапрапрадед В руки Христа гвозди вбивал Без конца Так наследник ворвется в небеса И воссядет На пол туч Залитых красным вином зари Оскорбляя отца Боже Губы мои в первый раз пронесли твое Имя Как носильщик тяжелый чемодан на перрон Господи Слышишь ли с какою великой молитвою Богохульник отныне к тебе устремлен Вот волочатся дни недели и месяцы Как вожжи Оброненные временем из рук И в какие же строки вместится Мой страх ее новых мук Если кто-нибудь скажет что и это до срока Посмеет назвать не вечной любовь мою На него я взгляну Как глядят на пророка И потом как пророка Убью И стогорло стозевно стооко Запою Ты пришла И со мною Снизошла Ненежданно Бахромою Ресниц надо мною Звеня Ты прости меня грешного жуткая Жанна Что во многих доныне нашла Ты меня И за все за другое прости меня И за запонку и за то что тебе темно Кто причастен твоему обожженному имени Тот святой и погибший давно Встало долгое лето любви опаленной Только листьями клена Твой Капот вырезной Только где то шуменье молвы отдаленной А над нами блаженный утомительный зной И от этого зноя С головою Погрузиться В слишком теплое озеро голубеющих глаз И безвольно запутаться Как в осоке В ресницах Прошумящих о нежности в вечереющий час И совсем обессилев от летнего чуда Где нет линий углов Нету слов И нет грез В этих волнах купаться и вылезть оттуда Закутаться мохнатыми простынями волос Твое имя пришло по волне Не тоня Издалече Как Христос пробирался к борту челнока Так горите же Губ этих тонкие свечи Под мигающим Пламенем языка Ты пришла далека и близка вся И на мне запеклась как кровь Так славься Коль славна славься Собачья моя любовь Только страшно одно И на шею Ты накинешь словно петлю Если губы твои вдруг сумеют Прошептать мне люблю Я надменный и радостный тебя поцелую И ослепну Как узник увидевший яростный свет И той не станет Какую Искал Тысячу девятьсот семнадцать лет И в огромном курьерском запевающей похоти Мы как все Как другие полетим Поскользим И не станет сжигающей в хохоте Труп любимого сердца Не желая расстаться с ним 1918 г.

(источник — В. Шершеневич «Листы имажиниста»,
Ярославль, «Верхне-Волжское книжное издательство», 1997 г.)