Анна Ахматова

«Подорожник»

(1921)

ОГЛАВЛЕНИЕ 1. "Сразу стало тихо в доме..." 2. "Ты -- отступник: за остров зеленый..." 3. "Просыпаться на рассвете..." 4. "И в тайную дружбу с высоким..." 5. "Словно ангел, возмутивший воду..." 6. "Когда о горькой гибели моей..." 7. "А ты теперь тяжелый и унылый..." 8. "Пленник чужой! Мне чужого не надо..." 9. "Я спросила у кукушки..." 10. "По неделе ни слова ни с кем не скажу..." 11. "Ты всегда таинственный и новый..." 12. "Проплывают льдины, звеня..." 13. "В каждых сутках есть такой..." 14. "Земная слава как дым..." 15. "Это просто, это ясно..." 16. "О нет, я не тебя любила..." 17. "Я слышу иволги всегда печальный голос..." 18. "Как страшно изменилось тело..." 19. "Я окошка не завесила..." 20. "Эта встреча никем не воспета..." 21. "И вот одна осталась я..." 22. "От любви твоей загадочной..." 23. "Чем хуже этот век предшествующих? Разве...", 24. "Теперь никто не станет слушать песен..." 25. "По твердому гребню сугроба..." 26. "Мурка, не ходи, там сыч..." 27. "Теперь прощай, столица..." 28. "Ждала его напрасно много лет..." 29. Ночью ("Стоит на небе месяц, чуть живой...") 30. "Течет река неспешно по долине..." 31. "На шее мелких четок ряд..." 32. "Бывало я с утра молчу..." 33. "И целый день, своих пугаясь стонов..." 34. "Ты мог бы мне сниться и реже..." 35. "Когда в тоске самоубийства..." 36. "Проводила друга до передней..." 37. "Покинув рощи родины священной..." 38. Заре ("Тот счастлив, кто прошел среди мучений...") 1. * * * Сразу стало тихо в доме, Облетел последний мак, Замерла я в долгой дреме И встречаю ранний мрак. Плотно заперты ворота, Вечер черен, ветер тих. Где веселье, где забота, Где ты, ласковый жених? Не нашелся тайный перстень, Прождала я много дней, Нежной пленницею песня Умерла в груди моей. 2. * * * Ты -- отступник: за остров зеленый Отдал, отдал родную страну, Наши песни, и наши иконы, И над озером тихим сосну. Для чего, лихой ярославец, Коль еще не лишился ума, Загляделся на рыжих красавиц И на пышные эти дома? Так теперь и кощунствуй, и чванься, Православную душу губи, В королевской столице останься И свободу свою полюби. Для чего ж ты приходишь и стонешь Под высоким окошком моим? Знаешь сам, ты и в море не тонешь, И в смертельном бою невредим. Да, не страшны ни море, ни битвы Тем, кто сам потерял благодать. Оттого-то во время молитвы Попросил ты тебя вспоминать. Слепнево 3. * * * Просыпаться на рассвете Оттого, что радость душит, И глядеть в окно каюты На зеленую волну, Иль на палубе в ненастье, В мех закутавшись пушистый, Слушать, как стучит машина, И не думать ни о чем, Но, предчувствуя свиданье С тем, кто стал моей звездою, От соленых брызг и ветра С каждым часом молодеть. 4. * * * И в тайную дружбу с высоким, Как юный орел темноглазым Я, словно в цветник предосенний, Походкою легкой вошла. Там были последние розы, И месяц прозрачный качался На серых, густых облаках... Петербург 5. * * * Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо, Возвратил и силу и свободу, А на память чуда взял кольцо. Мой румянец жаркий и недужный Стерла богомольная печаль. Памятным мне будет месяц вьюжный, Северный встревоженный февраль. Февраль 1916 Царское село 6. * * * Когда о горькой гибели моей Весть поздняя его коснется слуха, Не станет он ни строже, ни грустней, Но, побледневши, улыбнется сухо. И сразу вспомнит зимний небосклон И вдоль Невы несущуюся вьюгу, И сразу вспомнит, как поклялся он Беречь свою восточную подругу. 7. * * * А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня непоправимо милый, И чем темней, тем трогательный ты. Ты пьешь вино, твои нечисты ночи, Что наяву, не знаешь, что во сне, Но зелены мучительные очи, Покоя, видно, не нашел в вине. И сердце только скорой смерти просит, Кляня медлительность судьбы. Все чаще ветер западный приносит Твои упреки и твои мольбы. Но разве я к тебе вернуться смею? Под бледным небом родины моей Я только петь и вспоминать умею, А ты меня и вспоминать не смей. Так дни идут, печали умножая. Как за тебя мне Господа молить? Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты ее не мог убить. 8. * * * Пленник чужой! Мне чужого не надо, Я и своих-то устала считать. Так отчего же такая отрада Эти вишневые видеть уста? Пусть он меня и хулит и бесславит, Слышу в словах его сдавленный стон. Нет, он меня никогда не заставит Думать, что страстно в другую влюблен. И никогда не поверю, что можно После небесной и тайной любви Снова смеяться и плакать тревожно И проклинать поцелуи мои. 9. * * * Я спросила у кукушки, Сколько лет я проживу... Сосен дрогнули верхушки, Желтый луч упал в траву. Но ни звука в чаще свежей, Я иду домой, И прохладный ветер нежит Лоб горячий мой. 10. * * * По неделе ни слова ни с кем не скажу, Все на камне у моря сижу, И мне любо, что брызги зеленой волны, Словно слезы мои, солоны. Были весны и зимы, да что-то одна Мне запомнилась только весна. Стали ночи теплее, подтаивал снег, Вышла я поглядеть на луну, И спросил меня тихо чужой человек, Между сосенок встретив одну: - Ты не та ли, кого я повсюду ищу, О которой с младенческих лет, Как о милой сестре, веселюсь и грущу? - Я чужому ответила: - Нет! А как свет поднебесный его озарил, Я дала ему руки мои, И он перстень таинственный мне подарил, Чтоб меня уберечь от любви. И назвал мне четыре приметы страны, Море, круглая бухта, высокий маяк, А всего непременней -- полынь... И как жизнь началась, пусть и кончится так. Я сказала, что знаю: аминь! 11. * * * Ты всегда тинственный и новый, Я тебе послушней с каждым днем, Но любовь твоя, о друг суровый, Испытание железом иогнем. Запрещаешь петь и улыбаться, А молиться запретил давно. Только б мне с тобою не расстаться Остальное все равно! Так, земле и небесам чужая, Я живу и больше не пою, Словно ты у ада или рая Отнял душу вольную мою. 1917.Декабрь 12. * * * Проплывают льдины, звеня, Небеса безнадежно бледны. Ах, за что ты караешь меня, Я не знаю своей вины. Если надо - меня убей, Но не будь со мною суров. От меня не хочешь детей И не любишь моих стихов. Все по-твоему будет: пусть! Обету верна своему, Отдала тебе жизнь, но грусть я в могилу с собой возьму. 13. * * * В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час. Громко говорю с тоской, Не раскрывши сонных глаз. И она стучит, как кровь, Как дыхание тепла, Как счастливая любовь, Рассудительна и зла. 14. * * * Земная слава как дым, Не этого я просила. Любовникам всем моим Я счастие приносила. Один и сейчас живой, В свою подругу влюбленный, И бронзовым стал другой На площади оснеженной. 15. * * * Это просто, это ясно, Это всякому понятно, Ты меня совсем не любишь, Не полюбишь никогда. Для чего же так тянуться Мне к чужому человеку, Для чего же каждый вечер Мне молиться за тебя? Для чего, бросив друга И кудрявого ребенка, Бросив город мой любимый И родную сторону, Черной нищенкой скитаюсь По столице иноземной? О, как весело мне думать, Что тебя увижу я! 16. * * * О нет, я не тебя любила, Палима сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Передо мною как колени Ты стал, как будто ждал венца, И смертные коснулись тени Спокойно юного лица. И ты ушел. Не за победой, За смертью. Ночи глубоки! О, ангел мой, не знай, не ведай Моей теперешней тоски. Но если белым солнцем рая В лесу осветится тропа, Но если птица полевая Взлетит с колючего снопа, Я знаю: это ты, убитый, Мне хочешь рассказать о том, И снова вижу холм изрытый Над окровавленным Днестром. Забуду дни любви и славы, Забуду молодость мою, Душа темна, пути лукавы, Но образ твой, твой подвиг правый До часа смерти сохраню. 17. * * * Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб, А к колосу прижатый тесно колос С змеиным свистом срезывает серп. И стройных жниц короткие подолы, Как флаги в праздник, по ветру летят. Теперь бы звон бубенчиков веселых, Сквозь пыльные ресницы долгий взгляд. Не ласки жду я, не любовной лести В предчувствии неотвратимой тьмы, Но приходи взглянуть на рай, где вместе Блаженны и невинны были мы. 18. * * * Как страшно изменилось тело, Как рот измученный поблек! Я смерти не такой хотела, Не этот назначала срок. Казалось мне, что туча с тучей Сшибется где-то в вышине И молнии огонь летучий И голос радости могучей, Как Ангелы, сойдут ко мне. 19. * * * Я окошка не завесила, Прямо в горницу гляди. Оттого мне нынче весело, Что не можешь ты уйти. Называй же беззаконницей, Надо мной глумись со зла: Я была твоей бессонницей, Я тоской твоей была. 20. * * * Эта встреча никем не воспета, И без песен печаль улеглась. Наступило прохладное лето, Словно новая жизнь началась. Сводом каменным кажется небо, Уязвленное желтым огнем, И нужнее насущного хлеба Мне единое слово о нем. Ты, росой окропляющий травы, Вестью душу мою оживи,- Не для страсти, не для забавы, Для великой земной любви. 21. * * * И вот одна осталась я Считать пустые дни. О вольные мои друзья, О лебеди мои! И песней я не скличу вас, Слезами не верну, Но вечером в печальный час В молитве помяну. Настигнут смертною стрелой, Один из вас упал, И черным вороном другой, Меня целуя, стал. Но так бывает раз в году, Когда растает лед, В Екатеринином саду Стою у чистых вод И слышу плеск широких крыл Над гладью голубой. Не знаю, кто окно раскрыл В темнице гробовой. 22. * * * От любви твоей загадочной, Как от боли, в крик кричу, Стала желтой и припадочной, Еле ноги волочу. Новых песен не насвистывай, Песней долго ль обмануть, Но когти, когти неистовей Мне чахоточную грудь, Чтобы кровь из горла хлынула Поскорее на постель, Чтобы смерть из сердца вынула Навсегда проклятый хмель. 23. * * * Чем хуже этот век предшествующих? Разве Тем, что в чаду печали и тревог Он к самой черной прикоснулся язве, Но исцелить ее не мог. Еще на западе земное солнце светит И кровли городов в его лучах блестят, А здесь уж белая дома крестами метит И кличет воронов, и вороны летят. 24. * * * Теперь никто не станет слушать песен. Предсказанные наступили дни. Моя последняя, мир больше не чудесен, Не разрывай мне сердца, не звени. Еще недавно ласточкой свободной Свершала ты свой утренний полет, А ныне станешь нищенкой голодной, Не достучишься у чужих ворот. 25. * * * По твердому гребню сугроба В твой белых, таинственный дом, Такие притихшие оба, В молчании нежном идем. И слаще всех песен пропетых Мне этот исполненный сон, Качание веток задетых И шпор твоих легоньких звон. 26. * * * Мурка, не ходи, там сыч На подушке вышит, Мурка серый, не мурлычь, Дедушка услышит. Няня, не горит свеча, И скребутся мыши, Я боюсь того сыча, Для чего он вышит? 27. * * * Теперь прощай, столица, Прощай, весна моя, Уже по мне томится Корельская земля. Поля и огороды Спокойно зелены, Еще глубоки воды, И небеса бледны. Болотная русалка, Хозяйка этих мест, Глядит, вздыхая жалко, На колокольный крест. А иволга, подруга Моих безгрешных дней, Вчера вернувшись с юга, Кричит среди ветвей, Что стыдно оставаться До мая в городах, В театре задыхаться, Скучать на островах. Но иволга не знает, Русалке не понять, Как сладко мне бывает Его поцеловать! И все-таки сегодня На тихом склоне дня Уйду. Страна господня, Прими к себе меня! 28. * * * Ждала его напрасно много лет. Похоже это время на дремоту. Но воссиял неугасимый свет Тому три года в Вербную Субботу. Мой голос оборвался и затих -- С улыбкой предо мной стоял жених. А за окном со свечками народ Неспешно шел. О, вечер богомольный! Слегка хрустел апрельский тонкий лед, И над толпою голос колокольный, Как утешенье вещее, звучал, И черный ветер огоньки качал. И белые нарциссы на столе И красное вино в бокале плоском Я видела как бы в рассветной мгле. Моя рука, закапанная воском, Дрожала, принимая поцелуй, И пела кровь:блаженная, ликуй! 29. НОЧЬЮ Стоит на небе месяц, чуть живой, Средь облаков струящихся и мелких, И у дворца угрюмый часовой Глядит, сердясь, на башенные стрелки. Идет домой неверная жена, Ее лицо задумчиво и строго, А верную в тугих объятьях сна Сжигает негасимая тревога. Что мне до них? Семь дней тому назад, Вздохнувши, я прости сказала миру, Но душно там, и я пробралась в сад Взглянуть на звезды и потрогать лиру. 30. * * * Течет река неспешно по долине, Многооконный на пригорке дом. А мы живем как при Екатерине: Молебны служим, урожая ждем. Перенеся двухдневную разлуку, К нам едет гость вдоль нивы золотой, Целует бабушке в гостиной руку И губы мне на лестнице крутой. 31. * * * На шее мелких четок ряд, В широкой муфте руки прячу, Глаза рассеянно глядят И больше никогда не плачут. И кажется лицо бледней От лиловеющего шелка, Почти доходит до бровей Моя незавитая челка. И непохожа на полет Походка медленная эта, Как будто под ногами плот, А не квадратики паркета. А бледный рот слегка разжат, Неровно трудное дыханье, И на груди моей дрожат Цветы не бывшего свиданья. 32. * * * Бывало я с утра молчу О том, что сон мне пел. Румяной розе и лучу, И мне - один удел. С покатых гор ползут снега, А я белей, чем снег, Но сладко снятся берега Разливных мутных рек, Еловой рощи свежий шум Покойнее рассветных дум. 1916 33. * * * И целый день, своих пугаясь стонов, В тоске смертельной мечется толпа, А за рекой на траурных знаменах Зловещие смеются черепа. Вот для чего я пела и мечтала, Мне сердце разорвали пополам, Как после залпа сразу тихо стало, Смерть выслала дозорных по дворам. 34. * * * Ты мог бы мне снится и реже, Ведь часто встречаемся мы, Но грустен, взволнован и нежен Ты только в святилище тьмы. И слаще хвалы серафима Мне губ твоих милая лесть... О, там ты не путаешь имя Мое. Не вздыхаешь, как здесь. 35. * * * Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской Церкви отлетал, Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: "Иди сюда, Оставь свой край, глухой и грешный, Оставь Россию навсегда. Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид". Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух. 36. * * * Проводила друга до передней, Постояла в золотой пыли. С колоколенки соседней Звуки важные текли. Брошена! Придуманное слово, - Разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово В потемневшее трюмо. 37. * * * Покинув рощи родины священной И дом, где муза, плча, изнывала, Я, тихая веселая жила На низком острове, который, словно плот, Остановился в пышной Невской дельте. О, зимние таинственные дни, И милый труд, и легкая усталость, И розы в умывальном кувшине! Был перулок снежным и недлинным, И против двери к нам стеной алтарной Воздвигнут храм Святой Екатерины. Как рано я из дома выходила, И часто по нетронутому снегу Свои следы вчерашние напрасно На бледной чистой пелене ища, И вдоль реки, где шхуны, как голубки Друг к другу нежно, нежно прижимаясь, О сером взморье до весны тоскуют, Я подходила к старому мосту. Там комната, похожая на клетку, Под самой крышей в грязном шумном доме, Где он, как чиж, свистал перед мольбертом И жаловался весело, то грустно О радости не бывшей говорил. Как в зеркало, глядела тревожно На серый холст, и с каждою неделей Все горше и страннее было сходство Мое с моим изображеньем новым. Теперь не знаю, где художник милый, С которым я из голубой мансарды Через окно на крышу выходила, Чтоб видеть снег, Неву и облака, Но чувствую, что Музы наши дружны Беспечной и пленительною дружбой, Как девушки, не знавшие любви. 38. Заре ( с португальского) Тот счастлив, кто прошел среди мучений, Среди тревог и страсти жизни шумной, Подобно розе, что цветет бездумно, И легче по водам бегущей тени. Так жизнь твоя была чужда заботе, Как тонкий сон, но сладостный и нежный: Проснулась...улыбнулась... и небрежно Вернулась ты к нарушенной дремоте. Июль 1920

(источники — Анна Ахматова. «Собрание сочинений в 6-ти тт. Том 4.»,
М., «Эллис Лак», 2000 г.,
при подготовке был использован текст с сайта «Библиотека Мошкова».)